В группе правового аудита АБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» для оптимизации процесса юридического аудита собираются использовать автоматизацию.
Руководитель данного направления Николай Аверченко увлекается высшей математикой и считает, что компьютер поможет ответить на большую часть вопросов, которые возникают в процессе юридической проверки. А высвободившееся время можно будет использовать для творческой работы с нестандартными задачами.
Николай, бывают ситуации, когда право не дает ответов на все вопросы. Как поступает добросовестный правовой аудитор, когда сталкивается с невозможностью дать определенное заключение?
Существует технология так называемого предварительного дисклеймера, предварительной оговорки. Узнав объем проверки, аудитор обязан сразу предупредить клиента об отсутствии компетенции по тем или иным вопросам. Это – идеальная ситуация. Зачастую же бывает так, что юристу первоначально кажется – то, что ему поручено, в принципе понятно, и он знает, где в случае чего найти нужную информацию. Однако затем он сталкивается с моментами, которых не знает. Если это незнание связано с отсутствием судебной практики по данному вопросу или с противоречиями законодательства, то само по себе это не освобождает от обязанности квалифицировать: все мы юристы, оканчивали юридические факультеты, и кто, как не мы, должен брать на себя это бремя? Если же в процессе проверки обнаруживается объективная некомпетентность юриста в том или ином вопросе, он обязан незамедлительно согласовать с клиентом возможность привлечения субконсультанта по этому вопросу либо, с согласия клиента, поместить в отчет дисклеймер, т. е. оговорку. Такие ситуации бывают у всех. И обычно клиент нормально смотрит на то, что аудиторы привлекают соответствующих специалистов, ведь он сам заинтересован в наиболее полном анализе ситуации.
В условиях дефицита времени (когда требуется составить заключение «за ночь») мы сталкиваемся с необходимостью срочно отследить последние изменения в законодательстве и судебной практике. В этой связи важно, чтобы аудитор имел под рукой заранее полученные и постоянно обновляемые обзоры законодательства и практики по тому или иному вопросу. Поэтому наше бюро посчитало целесообразным начать разработку специализированной методики правового аудита, которая максимально исключила бы при проведении срочной проверки субъективный человеческий фактор. Что это означает?
Н. Аверченко: «Я часто сталкиваюсь со скептиками, которые говорят: «Не сведете ли вы всю свою деятельность к вопросам типа «да/нет»?» Другие утверждают: «Вы никогда не покроете алгоритмом все нюансы проекта». И тем, и другим я отвечаю: вы правы. Ну, сами представьте себе человека, который вынужден до 60 лет находиться в диалоге типа «да/нет» с компьютером. Да он с ума сойдет! В каждом проекте есть элемент творчества, та самая «линия горизонта», которую надо всегда иметь в виду. Но время для разбора тонкостей наступит именно тогда, когда 90% аудиторской рутины будет включено в алгоритм. Вот тогда и можно будет отвлечься на что-то более существенное, нетрадиционное в проекте. А итоги по каждому такому нестандартному случаю, возникшему при аудите, мы будем стараться включать в систему, расширяя и до бесконечности совершенствуя ее».
Любой юрист-аудитор подтвердит мои слова о том, что в целом наш мыслительный процесс строится по очень простой системе. Для того чтобы дать клиенту ответ о законности той или иной операции, о правильности оформления документов на недвижимое имущество и т. д., мы должны задать себе ряд фактических вопросов, очень простых, и дать на них ответы: да или нет. Например, если мы хотим узнать, законно ли оформлено право на недвижимое имущество, то, как минимум, мы должны знать: заключен ли правоустанавливающий договор, является ли он действительным, исполнен ли он надлежащим образом, зарегистрировано ли в результате право собственности. Эти вопросы распадаются на более простые: например, если речь идет о заключении договора, то важно выяснить, все ли его существенные условия согласованы, подписан ли он в требуемой в подлежащих случаях форме и т. д. Чтобы не держать это в памяти при ежедневной работе, мы начали создавать методику, которая бы в форме компьютерной диалоговой программы «общалась» с юристом при его работе «в поле» (на проверяемом предприятии), задавала бы ему эти простые фактологические вопросы, на которые может ответить даже выпускник юрфака. Получив ответы, т. е. определенный набор фактов, компьютер сам соберет и квалифицирует соответствующие отношения.
То есть вы хотите сказать, что вопрос о юридической квалификации может решить машина?
Да, если эта машина хорошо сделана. Аналитическая работа аудитора укладывается в логический алгоритм. Может быть, я скажу сейчас революционную вещь, но она принципиальна для понимания: количество правовых рисков по нашему законодательству – конечно. Оно, разумеется, огромно, но все-таки не неисчислимо. Конечной целью нашей методики является учет в алгоритме всех этих рисков. Да, в ближайшие годы мы этого не достигнем, более того – необходим постоянный процесс обновления алгоритма вслед за обновлением законов и судебной практики. Но если мы в течение ближайших двух лет охватим 90% рисков, квалифицируем их, дадим по ним рекомендации – типичные, разумные, основанные на законе, то я буду считать нашу работу по методике успешно проделанной.
Оставшиеся 10% будут, как линия горизонта, всегда удаляться от нас по мере приближения. Но, тем не менее, это не снимает с нас задачи по включению все большего и большего числа правовых рисков в эту диалоговую программу. На мой взгляд, подобная программа с удобным и понятным интерфейсом – это именно то, что будет востребовано рынком.
Среднее количество вопросов по одному риску составляет около 20-ти. Мы называем их «коленами». Приведу еще один пример. Допустим, нас интересует следующее: надо ли платить налог на прибыль по конкретной запутанной сделке? Для этого мы выясняем, является ли наш клиент субъектом налога на прибыль, подлежит ли налогообложению операция по налогу на прибыль, нет ли у клиента права на льготы, на вычеты по налогу на прибыль, способны ли его расходы уменьшить налоговую базу. И последнее – в идеальном варианте – нам остается только рассчитать сумму налога, если таковой следует платить. Этот алгоритм мы составляем заранее, постоянно его поддерживаем, обновляем, совершенствуем, поэтому нашему специалисту, который будет «работать в поле», в стрессовых условиях дефицита времени, не придется держать все эти нюансы в памяти.
Программа основана на трех «китах»:
- Постоянное обновление и мониторинг судебной практики и законодательства. Согласитесь, если подобную программу не обновлять каждые две недели, она станет потенциально опасной, а через год и вовсе может «убить» заключение аудитора.
- Интуитивное понимание интерфейса, с которым вы работаете, отсутствие каких бы то ни было сложностей в этом отношении.
- Фактологический характер задаваемых вопросов. В данном случае мы ориентируемся скорее на начинающего юриста или юриста-неспециалиста, который сможет открыть диалоговую программу и работать с ней. «Действителен ли договор?» – это вопрос юридический, и неспециалист или специалист с небольшим стажем могут неправильно ответить на него. А вот то, имеется ли на договоре подпись, способен понять даже обычный человек.
«Кухня» алгоритма скрыта от его пользователя, ему не нужно разбираться во всей этой огромной схеме. Это область ответственности разработчика. Пользователь работает лишь с простой диалоговой программой, с помощью которой ведется грамотная и всесторонняя обработка данных и их квалификация. В идеале должно получиться так, что пользователь нажмет кнопку и получит заключение о рисках и рекомендациях, основанное на последних изменениях судебной практики и законодательства, разъяснениях Минфина, налоговой службы и т. д., т. е. заключение, соответствующее стандартам работы национальной юридической фирмы.
Расскажите, пожалуйста, об этом подходе подробнее.
Данный подход основан на известном в высшей математике и программировании методе бинарного дерева. Отдельные элементы этого подхода используют и в атласах диагностики неисправностей автомобиля, и в мнемокартах у военных, и в атласах растений. Предположим, что вы – биолог, идете по полю и встречаете незнакомое растение. Ваша задача – определить что это. Так вот, в соответствующем атласе первый вопрос, условно говоря, будет: «Зеленые ли листья у данного растения?» В зависимости от того, ответили ли вы «да» или «нет», сразу же отсекаются большие группы. Следующий вопрос может быть, например, таким: «Является ли корневая система у растения стержневой?» Если «да», смотри вопрос № 32, если «нет» – № 405. Тот, кто пользуется этим алгоритмом, не обязан знать его структуру, но должен ответить на 30-40 простейших вопросов, в результате чего узнает, что перед ним, скажем, «одуванчик полевой лекарственный». Такая методика квалификации вполне применима и к процессу правового аудита.
А если это подготовленный человек, сразу узнавший в растении одуванчик?
Да, система должна иметь резерв для специалиста, который, конечно, измучается, если ему задать 100 вопросов, ответы на которые он и так знает. Для таких случаев надо предусмотреть опцию «шаг вперед». Но при этом мы обязательно должны снабдить итоговую квалификацию дисклеймером, оговоркой. Если вы переходите на следующий уровень без наших простейших вопросов, то должны быть готовы к соответствующим рискам. В этой ситуации разработчик не несет ответственности за те выводы, которые вы сделаете в части пропуска.
Н. Аверченко: «В свое время в университете нам – будущим юристам – преподавалась высшая математика, в т. ч. теория графов. Эта теория применяется сейчас повсеместно, например, она внедрена во всем известные GPS-навигаторы: когда вы едете на машине, а вам, в зависимости от конкретной обстановки, говорят: «поверни направо», «поверни налево» – и довозят до пункта назначения. Для создания нашей модели алгоритмизации процесса DD мы также использовали теорию графов».
Каким образом юристы пришли к алгоритмизации? Как получилось, что горизонты расширились?
Говорят, что все юристы – гуманитарии, но я не согласен с этим утверждением. Очень хорошие юристы получаются из тех, кто мыслит логически, если не сказать – математически. Вся наша юридическая деятельность подчинена строгим алгоритмам мышления, их никто не отменял, они известны еще со времен Аристотеля. Юриспруденция, по моему мнению, сродни математике – это тоже точная наука. В принципе, наши законы изначально содержат ответы на все вопросы, казусы возникают только при их истолковании. Более того, изначально мышление всех юристов основано на принципе бинарного дерева, просто большинство наших коллег проводят квалификацию уже на подсознательном уровне: вспоминают, где какая норма, стараются не забыть постановления Пленумов и т. д. Не думаю, что программа как-то кардинально изменит мышление юристов, потому что оно тысячелетиями остается одним и тем же. Скорее, наша методика станет для юристов удобным подручным средством в условиях усложнения юридической информации, когда упомнить все и везде – фактически невозможно. Для этого и необходимо призвать на помощь машину.
Не произойдет ли так, что эта услуга перестанет быть юридической, станет одной из функций штатного сотрудника, например, секретаря, который спокойно сможет сделать первоклассный аудит предприятия?
Разрабатываемая программа, естественно, не станет «киллером» юридической профессии. Это не компьютер «Скайнет» из фильма «Терминатор-2», порабощающий человечество. Алгоритм никогда не заменит живого юриста, и сокращать сотрудников, да и самому уходить на пенсию, не придется по нескольким причинам. Во-первых, следует помнить про «линию горизонта»: всегда, в каждом проекте будут нюансы, которые программа пока не охватывает. Во-вторых, аудит заказывают не для того, чтобы просто получить результат, для этого собственник-покупатель актива может и сам изучить законы, сделать заключение. Аудит нужен для того, чтобы под результатом подписался конкретный специалист, имеющий имя на рынке. Если необходимо получить гарантированный результат, за который ответственность несет фирма с отличной репутацией, это стоит денег, независимо от того, каким способом это достигается.
Если эти методы могут быть применены к одному из самых сложных юридических продуктов – Due Diligence, можно ли их использовать и в других видах юридической работы?
Мы выбрали метод алгоритма для применения в сфере правового аудита просто потому, что именно этим занимаемся. Если бы мы работали в другой сфере, то, думаю, сделали бы то же самое. Допустим, клиенту надо получить совет, касающийся наследственного или жилищного права. Когда он приходит к вам на консультацию, ему не важно, каким образом вы придете к выводу, который дадите ему в качестве заключения. Ему важно получить ответ на конкретный вопрос: выселят ли его из квартиры, если он два месяца за нее не платил; получит ли он наследство, если на него претендует еще и какая-нибудь троюродная тетя; имеет ли он право поменять сорочку, если она качественная, но просто не подошла ему по цвету... При такой работе очень важно иметь какую-то шпаргалку, которая позволила бы оперативно свериться с законом и дать консультацию.
Такую практику можно внедрить даже в качестве юридического самообслуживания по телефону, например, при защите прав потребителей. Не секрет, что очень часто люди просто не знают своих прав. В то же время закон о защите прав потребителей – сравнительно небольшой, возможно конструирование алгоритма с небольшим количеством вопросов-«колен». В случае конфликтной ситуации покупатель может позвонить на «горячую линию», ответить на ряд простых вопросов путем нажатия кнопок «1» – «да» или «2» – «нет» и выслушать резюме программы: прав он в данном случае или нет – еще и поставив телефон на громкую связь, чтобы ответ мог услышать продавец. Если покупатель прав, он может таким образом тут же сослаться на законодательные нормы и разъяснения судебных органов, и если продавец признает их обоснованность, то спор решится на месте. Это вполне реальная технология, просто нужно методично заниматься такими вопросами, что мы, собственно, и делаем.
Безусловно, подобный алгоритм можно внедрять и в любой иной сфере, например, в договорной или судебной работе. Считаю, что это всеобъемлющий метод.
Беседовал Виталий Крец
