Если когда-нибудь в будущем отыщется историк, у которого будет возможность изучить стенограммы наших ежегодных встреч, то такой исследователь сможет составить неплохое представление о том, какие именно проблемы и вопросы более всего волновали отечественное юридическое сообщество во второй половине нулевых.

У этого гипотетического исследователя сформируется вполне ясная и логичная картина эволюции наших дискуссий: сегодня мы гораздо меньше, нежели еще три-четыре года назад, говорим о нехватке нужных законов и гораздо больше – о практике их применения. Мы больше не воспринимаем как повод для радости подключение очередного суда к сети Интернет, а обсуждаем оптимальные способы ее использования по всей системе. Строго говоря, некоторое время назад, как всегда незаметно, в развитии российской юридической системы произошла важная перемена: время бурного экстенсивного роста, время создания и формирования новых институтов, время их адаптации к изменившимся реалиям миновало. И основным содержанием нового момента становится интенсивное развитие, качественное улучшение уже созданного. Полноценная и работающая правовая система у нас уже есть. Теперь осталось добиться того, чтобы все ее элементы стали взаимодействовать с наибольшей эффективностью.

Все это не абстрактное теоретизирование. Технологическая революция, радикально изменившая в последние четверть века весь мир, прямо сейчас, на наших глазах меняет облик правосудия. Разумеется, речь не идет и не может идти об изменении базовых принципов нашей работы, но один из главных современных вызовов, который встает перед нами, как раз и состоит в том, что необходимо отыскать путь, который позволит нам сохранить эти принципы и дальше. Нельзя забывать о том, что по мере воплощения в жизнь концепции электронного правосудия наши суды окажутся в совершенно новой для себя информационной среде. Традиционно присущий судам всего мира известный консерватизм, традиционная нелюбовь к публичности – всему этому придется претерпеть изменения. И речь идет не только о методах информирования общества о работе судебной системы. Одним из очевидных результатов реализации идей электронного правосудия станет невиданное повышение доступности судебной системы. Это станет одним из важнейших наших достижений, к которым мы должны стремиться, но такое достижение порождает ключевую проблему.

Доступность, открытость правосудия – прекрасна и достойна всяческой поддержки только тогда, когда под этим понимаются эффективная реализация права каждого гражданина на судебную защиту и гласность этой защиты. Но если под доступностью подразумевается неограниченное право каждого на участие в судебном процессе, на представление интересов сторон в процессе, то здесь отношение будет иным. Мировой опыт давно выработал и опробовал процессуальные технологии, позволяющие отделить одно от другого, обеспечивая надлежащий баланс интересов. Но в случае с электронным правосудием мы лишены возможности ждать, пока остальной мир пройдет достаточное расстояние по пути проб и ошибок – у нас нет нескольких десятилетий в запасе. Будущее уже за порогом, и к нему надо готовиться сегодня.

Накопившийся опыт работы арбитражных судов показывает, что нынешнее положение вещей, при котором интересы сторон может представлять, по сути, любой желающий, фактически нарушает интересы сторон и конституционные права на квалифицированную защиту их интересов в суде. Ведь зачастую ошибки в судебных решениях обусловлены недостаточной квалификацией не судей, но представителя стороны или самой стороны, выступающей без представителя. Неэффективность существующего подхода очевидна. Кроме того, открыв доступ к электронной системе судов, мы столкнемся с чрезвычайно сложной задачей обеспечения информационной безопасности.

Именно поэтому ключевым посылом для всех последующих построений должно стать признание того факта, что по-настоящему эффективное правосудие – это доступное правосудие. Следовательно, именно повышение эффективности правосудия и должно стать нашей главной задачей. В свою очередь эффективность всей российской правовой системы напрямую зависит от человеческого фактора, от того, насколько профессиональными, подготовленными и эффективными будут представители всех юридических профессий. Как ни странно, здесь мы сталкиваемся с парадоксом: чем более – не побоюсь этого слова – элитарным будет наше юридическое сообщество, чем выше будут требования к тем, кто стремится сюда попасть, тем более открытым и доступным станет наше правосудие. Но это кажущийся парадокс, на самом деле здесь нет никакого противоречия.

Мне представляется логичным пересмотреть позицию, согласно которой выступать в судах могут не только адвокаты и юридические фирмы, но любые представители участников. В судах должны выступать только адвокаты, то есть юристы, сдавшие дополнительный профессиональный экзамен и в силу этого обладающие определенным статусом (возможно, на первых этапах сферу применения этого подхода в арбитражной системе можно было бы ограничить двумя инстанциями, рассматривающими вопросы права, – кассационными судами и Высшим арбитражным судом). Этот подход близок к англосаксонской модели, которая предусматривает, что представлять интересы иных лиц в суде могут только лица, входящие в профессиональные ассоциации. Кроме того я считаю разумным заимствовать из англосаксонской традиции подход к формированию судейского корпуса, когда судьями становятся адвокаты, стажировавшиеся в суде. Мне кажется, что в российских условиях этот подход позволил бы привлекать наиболее профессиональных и компетентных юристов в качестве судей в будущем.

В этих условиях будет оправданным жесткое ограничение прав доступа к системам электронного правосудия. Если мы ограничим рамками профессионального сообщества круг лиц, имеющих возможность пользоваться системой, подавать иски, участвовать в рассмотрении дел и т. д., то мы получим именно тот эффект, на который и рассчитывали, протягивая по всей стране оптоволоконные сети: суды будут работать четче, а скорость документооборота значительно вырастет.

Естественно, возникает вопрос – не станет ли подобное ограничение доступа к работе в суде ударом по той части юридического сообщества, которая не объединена адвокатскими палатами? Мне кажется, этого можно избежать, если мы пойдем дальше по пути ужесточения требований к действующим юристам.

Как это сделать?

С 1 июля 2010 года вступает в силу закон «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации» (федеральный закон от 22 декабря 2008 года № 262-ФЗ). Этот закон не просто возлагает на суды большие по объему и содержанию обязанности о раскрытии соответствующей информации, но еще и требует более серьезного подхода к квалификации судей. Выполнять его требования можно будет только при условии, что судейский корпус будет высокопрофессиональным и грамотно подобранным с точки зрения соответствующего жизненного опыта, образования, личностных характеристик... Неслучайно в качестве одного из направлений совершенствования судебной системы выдвинуто совершенствование деятельности по отбору судей и повышению их квалификации. Проблему повышения квалификации я пока затрагивать не буду – затрону более простую, но очень важную проблему доступа к судебной профессии, а именно так называемый квалификационный экзамен на должность судьи.

Не секрет, что экзаменационные коллегии и комиссии, которые принимают такие экзамены, в последнее время меняются с точки зрения их профессионального состава. И меняются не в лучшую сторону. В работе этих коллегий участвует все меньше независимых участников, уходят преподаватели вузов. Многие ведущие образовательные учреждения страны жалуются, что при формировании этих новых комиссий были приняты решения отказаться от услуг вузовских преподавателей, потому что они не ставят «четверки» и «пятерки» тем, кто этого не заслуживает. В итоге эти экзаменационные комиссии превращаются в закрытые келейные сообщества, фактически исполняющие роль первичного «сита» для кандидатов в судьи и оценивающие их квалификацию в условиях не до конца последовательного и четкого общественного контроля.

Это – проблема, и она требует решения. Давно пора регламентировать порядок работы экзаменационных комиссий, сделав его более четким и понятным, и изменить принцип их формирования, значительно увеличив представительство профессоров и преподавателей юридических вузов, лидирующих в регионе. Кроме того, в работе комиссий должны обязательно участвовать представители не только научного сообщества, но и профессиональных объединений, например, члены адвокатских палат, Ассоциации юристов и иных общественных образований. При формировании экзаменационных комиссий должен соблюдаться паритет между представителями всех юридических профессий. Широкое привлечение юридической общественности позволит нам добиться контроля над работой экзаменационных комиссий, сделав ее абсолютно прозрачной, понятной и открытой для всех.

Необходимо изменить подходы и к практике проведения самих экзаменов для судей, восприняв как модель практику проведения адвокатского экзамена и, возможно, сделав единый экзамен с единой экзаменационной комиссией для представителей целой группы юридических профессий: судей, адвокатов, прокурорских работников, возможно, нотариусов и иных лиц юридической профессии, требующих высокой квалификации. Я понимаю, насколько этот вопрос сложен, но при создании единой экзаменационной комиссии и сдаче единого экзамена, одинакового для всех, при правильном подборе состава членов этих экзаменационных комиссий можно гарантировать высокий уровень квалификации тех лиц, которые соответствующий экзамен сдадут.

Схожий подход, когда единый экзамен сдается один раз, существует, например, в Японии (там эта система сравнительно недавно внедрена), и, на мой взгляд, этот опыт заслуживает внимания. Юрист, сдавший такой экзамен, подтвердил свою квалификацию и может двигаться дальше в рамках разного рода юридических профессий: он может работать адвокатом, участвовать в конкурсе на замещение должности судьи или государственного обвинителя. Такой подход позволяет избежать и келейности подобного рода комиссий, встречающейся в разных общественно-государственных структурах в нашей стране, когда у нотариусов – свои экзаменационные комиссии, у адвокатов – свои, у судей – свои.

Каким должен стать такой экзамен? Он должен сдаваться в письменной форме, например, для будущего судьи это могло бы быть задание по подготовке судебного акта, для адвоката – составление искового заявления и т. д. Поданные экзаменационные работы соискателей должны храниться максимально длительное время. С одной стороны, эта мера позволит реализовать возможность обжалования решения экзаменационных комиссий. С другой – сделает явными ситуации, когда ставят завышенные оценки тем, кто их не заслуживает, но кого хотят «провести» в судьи.

Необходимо предусмотреть возможность обжалования результатов экзамена в соответствующей квалификационной коллегии и затем в суде – в рамках установленных процедур.

Мы все знаем, что в прошлом допускалось значительное снижение требований к работе экзаменационных комиссий некоторых структур. В результате мы столкнулись не только со снижением уровня квалификации, но и с девальвацией этических требований. Высокая профессиональная подготовка, как правило, сочетается и с довольно высокой требовательностью к себе и другим, что является одним из важных компонентов профессиональной этики юриста. По-другому просто невозможно. Если вы не очень хорошо знаете право, значит, вы рискуете высказывать суждения по тем вопросам, в которых специалистом не являетесь, и a priori нарушаете интересы клиента, который, полагаясь на не очень профессиональные консультации, начинает действовать и проигрывает. Поэтому, ужесточая требования к качеству, мы косвенно ужесточаем требования и к соблюдению этических норм.

Повышение требований к профессиональному уровню юриста важно не только для сегодняшней работы, но и для дальнейшего развития нашей юридической практики, для развития судебной системы. Использование современных технологий в сфере судопроизводства, формирование правовых позиций высокого уровня обобщения или следование требованиям прецедентов равно требует высокой профессиональной подготовки юриста хотя бы для того, чтобы он мог понять, в чем состоит суть правовой позиции, выработанной высшей инстанцией, в каких условиях она была сформирована, как ее применять.

Необходимость всех этих мер очевидна. Чем более квалифицированными будут представители юридического сообщества, чем жестче будут критерии отбора, чем более элитарной будет наша профессия, тем быстрее мы придем к нашей основной цели: к созданию открытого, доступного, эффективного правосудия, работающего на благо общества.